Читаем без скачивания Медные монеты даруют миру покой [огрызок, 93 главы из ???] - Mu Su Li

Сюаньминь совершенно растерялся.

Однако появившееся на краткий миг драконье тело Сюэ Сяня, похоже, как раз вызвало отклик у некой вещи в горе, и в мгновение, когда оно юркнуло в туман, точно мышь-землеройка, земля под всей заброшенной деревней мелко вздрогнула.

Глава 53: Построение «Обуздать воздух» (4)

Да твою ж мать, его — его! — кость действительно опять замариновали в грязи!

Ощутить отклик части своего тела, безусловно, было радостно, однако помимо радости Сюэ Сянь всё так же испытывал гнев. Переворачивать горы и перекапывать почву повсюду — и всё чтобы собрать по одной собственные разбросанные кости; пожалуй, во всём поднебесье почти никто не сумел бы понять подобные смешанные чувства.

Прежде такое ощущение возникло в глубинах острова Фэньтоу, затем точно такое же было во дворе Каменного Чжана… Как говорится, в первый раз непривычно, а во второй — уже знакомо, и теперь Сюэ Сянь не мог усидеть на месте. Он не собирался ждать Сюаньминя — он уже вытянул голову, дав понять, в какую сторону двигаться, и если Сюаньминь пойдёт прямиком к горе Мучжи, то ни в коем случае не заблудится снова.

Размышляя таким образом, он заново поднял ветром двухколёсную повозку и промчался вихрем весь путь. Прошло не более нескольких мгновений, как он уже сидел у подножия горы Мучжи рядом с изогнутым старым гинкго.

Кроны обычных деревьев всегда обращены к солнцу, и даже если ствол и ветви несколько искривлены, крона всё так же смотрит вверх. Но этот старый гинкго тем не менее живо напоминал отбивающего земной поклон, что лбом ударяется в лодыжки; крона его действительно была обращена к земле — поистине необыкновенное зрелище.

Он никогда раньше не видел вершину горы Мучжи, и помимо того, что, присмотревшись, в самом деле не нашёл ниспадающего потока, он не сумел разглядеть никаких других изменений. Однако по одному лишь старому гинкго уже можно было понять — крона его пригибается к земле потому, что нечто в глубине привлекает её сильнее, чем приглушённый густым туманом слабый солнечный свет.

Если хотите узнать, где же, в конце концов, закопана драконья кость Сюэ Сяня, тогда посмотрите, на какое место указывает крона старого гинкго, — вот и всё.

Сюэ Сянь повёл двухколёсную повозку и медленно переместился к земле с южной стороны старого гинкго. Этот участок занимал площадь около квадратного чжана[133], он был чуть темнее, чем земля вокруг него, и сильнее пропитан влагой, что говорило о том, что почва на нём не такая плотная и прежде взрыхлялась.

Даже если человек, перекопавший землю, тогда скрывал сделанное, присмотревшись внимательно, всё ещё можно было заметить различия. Более того, едва Сюэ Сянь приблизился к этому месту, как земля внизу начала мелко дрожать. Захоронивший кость думал лишь о том, чтобы спрятать её в этой заброшенной деревне, полной нечисти, где её ни за что не откопает обычный человек, пришедший оттого, что заскучал в сытости, однако он забыл учесть, что одним днём может явиться непрошенным сам владелец.

Сюэ Сянь холодно усмехнулся, занёс руку, согнув пальцы, и резко схватил — нечто глубоко под землёй забилось на миг, совсем как живое сердце. Лишь одно биение — и вся гора Мучжи качнулась, вспугнув стаю птиц в диком лесу.

Пронзительный щебет потерялся вдали, и Сюэ Сянь схватился снова.

Тук…

На этот раз участок в квадратный чжан целиком пронзило ударом изнутри наружу, словно его вспахали.

Тук…

После третьего у Сюэ Сяня закончилось терпение, и он резко потянул на себя.

Тотчас с грохотом провалился целый кусок почвы, и в то же время, как нечто готово было явиться на зов, вся земля поблизости начала дрожать, мякнуть и клониться. Вслед за тем как участок обрушился в чернеющую дыру, земля вокруг неё, включая ту, что была у Сюэ Сяня под ногами, стала непрерывным потоком скатываться в эту чёрную яму — картина живо напоминала завертевшийся на ровной поверхности водоворот, который, ни с чем не считаясь, затягивал внутрь всякую всячину, оказавшуюся рядом.

Всего мгновение — и старый гинкго, чья крона свешивалась до земли, провалился в чёрную дыру целиком; воронка же продолжала непрестанно расширяться. Край горы Мучжи задрожал так, что с него покатились обломки породы, а двухколёсная повозка Сюэ Сяня хоть и отодвигалась назад очень быстро, всё равно с трудом могла устоять перед силой всасывания.

Очевидно, все эти колебания возникли из-за того, что Сюэ Сянь хотел достать из-под земли драконью кость, а драконья кость была вплетена в некое построение и привязана к нему, потому при каждом движении вся заброшенная деревня и даже места более отдалённые лишались покоя.

Чтобы вернуть то, что принадлежит ему, он — кто бы мог подумать — должен ещё пройти через подобную попытку подчинить. Сюэ Сянь готов был попросту рассмеяться от гнева.

Едва он слегка разжал руку, как тряска в безлюдной деревне и горе чуть смягчилась, сила всасывания чёрной дыры немного ослабла, а то, как почва сползала в яму, стало не таким поразительным; даже раскачивание его двухколёсной повозки уменьшалось…

Стоило же ему снова усилить хватку, и одновременно с тем, как драконья кость зашевелилась, готовая двинуться, вся земля опять яростно затряслась и чёрная дыра, подобная грязевой воронке, начала вновь стремительно разрастаться.

Сюэ Сянь наморщил брови, и лицо его окончательно похолодело.

Белизна кожи подчёркивала его ледяное суровое выражение, в нём проступали нечеловеческое равнодушие и отчуждённость, дающая ощущение, что с ним невозможно сблизиться. Впрочем, в сравнении с его обычным обликом, всегда таким, будто он готов перевернуть Небеса и опрокинуть землю, и никогда — серьёзным, этот редкий холодный вид по статусу подходил ему больше.

«Ты по-живому вытащил из меня мускулы и кости и ещё рассчитываешь, что я буду думать о жизни и смерти прочих, — что это за логика такая?!»

Однако как раз только лишь из-за этой во всех отношениях несостоятельной чуши Сюэ Сянь всё время сдерживал три части[134] силы в руках.

Как раз когда всё лицо Сюэ Сяня совсем заледенело, предвещая надвигающуюся бурю, сзади вдруг оказался человек. Пусть даже тот стоял не вплотную к его спине, Сюэ Сянь всё равно ощутил неожиданно близкое тепло чужого тела, что в этом сыром и сумрачном морозном тумане казалось особенно отчётливым — настолько отчётливым, что сердце его внезапно подпрыгнуло, а затем медленно опустилось вновь. Прежние ярость и беспокойство обволокло этим теплом, и большая их часть тотчас